Et in Arcadia ego...

[re_miel]

Недавно я обнаружил, что добрые люди выложили в интернет полный английский текст моей любимой пьесы "Аркадия" небезызвестного драматурга Тома Стоппарда. Да не просто текст, а тщательно аннотированную, до последнего кусочка англофилии, версию:

http://academics.smcvt.edu/keverist/Arcadia/Arcadia%20Hypertext.htm

И обнаружив - не мог не перечитать, не окунуться снова в этот горьковатый феерверк слов. И вам, многолюбезные мои френды, искренне того же советую, ибо редко когда на английском языке делают настолько красиво. Впрочем даже на русском получилось достаточно неплохо - перевод здесь.

О чем эта пьеса? О необратимости времени. О падении рассудка в чувства. О клубничном варенье и рисовой каше. О втором законе термодинамики. О формуле мира. О том, как действие становится противодействием, 19-й век - 20-м. А персонажи - авторами. Но нет - это не абстракный постмодернизм как в "Розенкранц и Гильденстерн мертвы", более ранней - и известной - пьесе того же автора. Это не сухой стук карандаша по кожаному переплету - это танец, живой танец. Почти вальс.

Thomasina:	“Yes, we must hurry if we are going to dance.”
Valentine:	“And everything is mixing the same way, all the time irreversibly...”
Septimus:	“Oh, we have time I think.”
Valentine:	“...till there is no time left, that's what time means.”
Septimus:	“When we have found all the mysteries and lost all the meaning, we will be alone on the empty shore.”
Thomasina:	“Then we will dance. Is this a waltz ?”
Septimus:	“It will serve.”

По нечетным актам - начало 19-го века. В большом сельское поместье в Дербишире, не в меру умная тринадцатилетняя девочка Томасина берет уроки алгебры у своего не в меру обаятельного двадцатидвухлетнего наставника Септимуса. И они, и все вокруг них, от хозяйки поместья (такой была бы леди Бракнелл в 35!) до садовника, самозабвенно искрят остроумием, переводят Шекспира на латынь, выводят формулу Творения, предаются теореме Ферма и теориям садоводства, вызывают друг друга на дуэли - или в карнальные обьятья.

Chater:	"...I demand satisfaction !"
Septimus:	"Mrs Chater demanded satisfaction and now you are demanding satisfaction. I can not spend my time day and night satisfying demands of the Chater family. As for for your wife's reputation, it stands where it ever stood."
Chater:	"You blackguard !"

По четным актам - конец 20-го века. В том же самом поместье в Дербишире, не в меру умная молодая писательница Ханна собирает информацию для того, чтобы написать книгу о знаменитом отшельнике, жившем в садах поместья в 19-м веке. В то время как не в меру обаятельный профессор английской литературы Бернард пытается выудить у нее из под носа матерьял для революционной статьи о лорде Байроне. Хозяева поместья с наслаждением потакают обоим. И все пропитано современным научным миром, вечно насупленные женщины и вечно озабоченные мужчины, все пропахло рефлексией, сарказмом, Фрейдом, интеллектуальным цинизмом.

Bernard:	"Well, it's all trivial isn't it ? Why don't you come ?"
Hannah:	"Where ?"
Bernard:	"With me."
Hannah:	"To London ? What for."
Bernard:	"What for."
Hannah:	"Oh, your lecture ?"
Bernard:	"No, no, bugger that. Sex."
Hannah:	"Oh... No, thanks... (then protesting) Bernard !"
Bernard:	"You should try it. It's very underrated."
Hannah:	"Nothing against it."
Bernard:	"Yes you have. You should let yourself go a bit. You might have written a better book. Or at any rate the right book."
Hannah:	"Sex and literature. Literature and sex. Your conversation, left to itself, doesn't have many places to go. Like two marbles rolling around a pudding basin. One of them is always sex."
Bernard:	"Ah, well, yes. Men all over."
Hannah:	"No doubt. Einstein - relativity and sex. Chippendale - sex and furniture. Gallileo - 'Did the earth move ?" What the hell is it with you people ? Chaps sometimes wanted to marry me and I don't know a worse bargain. Available sex against not being allowed to fart in bed. What do you mean the right book ?"
Bernard:	“It takes a romantic to make a heroine out of Caroline Lamb. You were cut out for Byron.”

Реальность 19-го века становится пищей для вымыслов 20-го. А 20-й век дает ключи, заметные лишь зрителю, к событиям 19-го. Два века сменяют друг друга, танцуя такт в такт. Акт в акт. Роль в роль. А реквизит, накапливаясь, кочует из века в век и обратно, он и сцена - соединяют времена воедино. Пока, в немыслимом последнем акте, два века не сливаются в единое органическое целое, происходя одновременно на одной сцене. Драматургическая эпифания и режиссерский кошмар. Пожалуй, учитывая так же и все пространные и ироничные сценические ремарки автора, это одна из тех редких пьес, читать которую едва ли не более целесообразно, чем смотреть ее на сцене. Хотя у меня есть много лестных слов сказать про постановку студии Табакова, увиденную на сцене РАМТА.

Но всей технической навороченности к концу уже не замечаешь. Последняя сцена берет за живое, пробивает насквозь, застревает в душе. И даже двадцатый век кажется воистину прекрасным, ибо автор, вскрывая его пером как ланцетом, показывает зрителю, как бьется в нем живое сердце 19-го. А постмодернизм, блестящие диалоги, фокусы с реквизитом, хитроумное переплетение событий - все это отпадает, как шелуха. Остается лишь легкая грусть со смешинкой в глазах, последний вальс, да пламя свечи. А потом - лишь пустая сцена, немой иллюстрацией второго закона термодинамики.

“I had a dream which was not all a dream.
The bright sun was extinguished, and the stars
Did wander darkling in the eternal space,
Rayless, and pathless, and the icy earth
Swung blind and blackening in the moonless air…”  © Lord Byron

Comments

[many-years-ago.livejournal.com]

после столь подробной рецензии, считаю своим долгом прочесть сие творение.
и ведь лишь пять минут назад орала, что в ближайшие два дня я не буду думтаь даже об английском.

[greyswan.livejournal.com]

спасибо, я как раз думала чего бы такого англоязычного почитать

Звучит...

[ninnie-inch.livejournal.com]

...занятненько...

[rulemaker.livejournal.com]

Ценю я в тебе талантливого литературоведа! А пьеса и впрямь прекрасная, мне посчастливилось ее прочитать в оригинале в рамках учебной программы. Стоппард всегда поражал меня многопластовостью произведений.