Напомнило историю с печеньем из Адамса :)) "– Да. Я спешил на поезд, – продолжал он. – Приехал на вокзал… – Я приехал на двадцать минут раньше. Я перепугал, когда отходит поезд. А может быть, – прибавил он после секундного раздумья, – Британская сеть железных дорог перепутала, когда отходит поезд! Раньше мне это не приходило в голову. – Давай дальше, – засмеялась Фенчерч. – Итак, я купил газету с кроссвордом и пошел в буфет выпить чашку кофе. Я также купил печенье. – Какое? – «К чаю». – Неплохо. – Мне оно тоже нравится. Взял все это, отошел от стойки и сел за столик. И не спрашивай меня, какой был столик, потому что это было не вчера и я уже забыл. Кажется, круглый. – Хорошо. – Значит, расположение такое. Я сижу за столом. Слева газета. Справа чашка кофе, посреди стола пачка печенья. – Прямо-таки вижу ее своими глазами. – Чего или, вернее, кого ты не видишь, потому что я еще о нем не упомянул, так это типа, который тоже сидит за столом, – сказал Артур. – Он сидит напротив меня. – Как он выглядит? – В высшей степени обыкновенно. Портфель. Деловой костюм. Судя по его виду, он был неспособен сделать что-то странное. – Ага. Я таких знаю. Ну и что он сделал? – Он сделал вот что: перегнулся через стол, взял пачку печенья, разорвал, вытащил одно и… – Что? – Съел. – Что? – Он его съел. Фенчерч в изумлении смотрела на Артура. – Как же ты поступил? – При данных обстоятельствах я поступил так, как поступил бы любой англичанин, у которого в жилах кровь, а не вода. Я был вынужден посмотреть на это сквозь пальцы, – ответил Артур. – Что? Почему? – Ну, мы ведь к таким ситуациям не подготовлены. Я порылся у себя в душе и обнаружил, что ни воспитание, ни личный опыт, ни даже первобытные инстинкты не подсказывают мне, как я должен поступить, если некто, сидящий прямо передо мной, тихо-мирно крадет у меня одно печенье. – Но ты мог… – Фенчерч подумала. – Знаешь, я тоже не уверена, что бы я сделала. Ну и что дальше? – Я в негодовании уставился в кроссворд, – сказал Артур. – Не мог отгадать ни одного слова, глотнул кофе – он был слишком горячий, так что делать было нечего. Я взял себя в руки. Потом взял печенье, очень стараясь не заметить, что пачка каким-то чудодейственным образом оказалась вскрытой… – Значит, ты не сдаешься и занимаешь твердую позицию. – Я борюсь по-своему. Я съедаю печенье. Я ем его очень медленно, так, чтобы бросалось в глаза и он видел, что я делаю. Когда я ем печенье, – сказал Артур, – я ем его, как надо. – И что он сделал? – Взял еще одно. Честно, так и было. Он взял еще одно печенье и съел его. Чистая правда. Как то, что мы сидим на земле. Фенчерч заерзала в каком-то непонятном смущении. – Сложность состояла в том, – продолжал Артур, – что в первый раз я промолчал, а во второй начать разговор было еще труднее. Ну что я должен был сказать? «Извините меня… я не мог не заметить, э-э…» Не получается. И я сделал вид, что не замечаю, пожалуй, еще старательнее, чем раньше. – Ну знаешь… – Я снова вперил глаза в кроссворд и по-прежнему не мог сдвинуться с места, но при этом частично проявил ту силу британского духа, которую Генрих V выказал в день Святого Криспина…6 – И что дальше? – Я вновь пошел напролом. Я взял второе печенье, – сказал Артур. – И на секунду мы встретились взглядом. – Вот так? – Да, то есть нет, не совсем так. Но наши взгляды скрестились. Всего на секунду. И тут же мы оба отвернулись. Но я тебя уверяю, что в воздухе пробежала искра. Над нашим столиком образовался очаг напряженности. Примерно в это самое время. – Еще бы. – Так мы съели всю пачку. Он, я, он, я… – Всю пачку? – Ну в ней было всего восемь штук, но в те минуты мне казалось, что прошла целая жизнь. Наверно, гладиаторам на арене и то было легче. – Гладиаторы сражались на солнцепеке, – сказала Фенчерч. – Физически они страдали больше. – Тем не менее. Ну ладно. Когда останки погубленной пачки валялись между нами, этот тип, сделав свое гнусное дело, наконец поднялся и ушел. Разумеется, я вздохнул с облегчением. До моего поезда оставалось несколько минут, и я допил кофе, встал, взял газету, и под ней… – Ну же? – Лежала моя пачка печенья.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
branchandroot
no subject
Date: 2007-11-23 12:45 pm (UTC)"– Да. Я спешил на поезд, – продолжал он. – Приехал на вокзал…
– Я приехал на двадцать минут раньше. Я перепугал, когда отходит поезд. А может быть, – прибавил он после секундного раздумья, – Британская сеть железных дорог перепутала, когда отходит поезд! Раньше мне это не приходило в голову.
– Давай дальше, – засмеялась Фенчерч.
– Итак, я купил газету с кроссвордом и пошел в буфет выпить чашку кофе. Я также купил печенье.
– Какое?
– «К чаю».
– Неплохо.
– Мне оно тоже нравится. Взял все это, отошел от стойки и сел за столик. И не спрашивай меня, какой был столик, потому что это было не вчера и я уже забыл. Кажется, круглый.
– Хорошо.
– Значит, расположение такое. Я сижу за столом. Слева газета. Справа чашка кофе, посреди стола пачка печенья.
– Прямо-таки вижу ее своими глазами.
– Чего или, вернее, кого ты не видишь, потому что я еще о нем не упомянул, так это типа, который тоже сидит за столом, – сказал Артур. – Он сидит напротив меня.
– Как он выглядит?
– В высшей степени обыкновенно. Портфель. Деловой костюм. Судя по его виду, он был неспособен сделать что-то странное.
– Ага. Я таких знаю. Ну и что он сделал?
– Он сделал вот что: перегнулся через стол, взял пачку печенья, разорвал, вытащил одно и…
– Что?
– Съел.
– Что?
– Он его съел.
Фенчерч в изумлении смотрела на Артура.
– Как же ты поступил?
– При данных обстоятельствах я поступил так, как поступил бы любой англичанин, у которого в жилах кровь, а не вода. Я был вынужден посмотреть на это сквозь пальцы, – ответил Артур.
– Что? Почему?
– Ну, мы ведь к таким ситуациям не подготовлены. Я порылся у себя в душе и обнаружил, что ни воспитание, ни личный опыт, ни даже первобытные инстинкты не подсказывают мне, как я должен поступить, если некто, сидящий прямо передо мной, тихо-мирно крадет у меня одно печенье.
– Но ты мог… – Фенчерч подумала. – Знаешь, я тоже не уверена, что бы я сделала. Ну и что дальше?
– Я в негодовании уставился в кроссворд, – сказал Артур. – Не мог отгадать ни одного слова, глотнул кофе – он был слишком горячий, так что делать было нечего. Я взял себя в руки. Потом взял печенье, очень стараясь не заметить, что пачка каким-то чудодейственным образом оказалась вскрытой…
– Значит, ты не сдаешься и занимаешь твердую позицию.
– Я борюсь по-своему. Я съедаю печенье. Я ем его очень медленно, так, чтобы бросалось в глаза и он видел, что я делаю. Когда я ем печенье, – сказал Артур, – я ем его, как надо.
– И что он сделал?
– Взял еще одно. Честно, так и было. Он взял еще одно печенье и съел его. Чистая правда. Как то, что мы сидим на земле.
Фенчерч заерзала в каком-то непонятном смущении.
– Сложность состояла в том, – продолжал Артур, – что в первый раз я промолчал, а во второй начать разговор было еще труднее. Ну что я должен был сказать? «Извините меня… я не мог не заметить, э-э…» Не получается. И я сделал вид, что не замечаю, пожалуй, еще старательнее, чем раньше.
– Ну знаешь…
– Я снова вперил глаза в кроссворд и по-прежнему не мог сдвинуться с места, но при этом частично проявил ту силу британского духа, которую Генрих V выказал в день Святого Криспина…6
– И что дальше?
– Я вновь пошел напролом. Я взял второе печенье, – сказал Артур. – И на секунду мы встретились взглядом.
– Вот так?
– Да, то есть нет, не совсем так. Но наши взгляды скрестились. Всего на секунду. И тут же мы оба отвернулись. Но я тебя уверяю, что в воздухе пробежала искра. Над нашим столиком образовался очаг напряженности. Примерно в это самое время.
– Еще бы.
– Так мы съели всю пачку. Он, я, он, я…
– Всю пачку?
– Ну в ней было всего восемь штук, но в те минуты мне казалось, что прошла целая жизнь. Наверно, гладиаторам на арене и то было легче.
– Гладиаторы сражались на солнцепеке, – сказала Фенчерч. – Физически они страдали больше.
– Тем не менее. Ну ладно. Когда останки погубленной пачки валялись между нами, этот тип, сделав свое гнусное дело, наконец поднялся и ушел. Разумеется, я вздохнул с облегчением. До моего поезда оставалось несколько минут, и я допил кофе, встал, взял газету, и под ней…
– Ну же?
– Лежала моя пачка печенья.