Of art's sake

[re_miel]

Давешний концерт группы “Versailles” навеял массу лирических воспоминаний. Одним из которых я хочу поделится с вами, многолюбезные мои френды. Я часто вам рассказывал на этих страницах о том, что было. А это будет рассказ о том, чего не было.

Дело было в уездном городе К. Стояла весна. Настоящая поздняя весна, теплая, полная мириада запахов и звуков. Смеркалось. В сгущающихся сумерках, я возвращался домой с работы по длиннющей улице, перерезанной в нескольких местах рельсами наземного транспорта. Воздух дышал теплой влагой свежепрошедшего дождя. Уже скоро небесные хляби разверзнутся и обрушат море воды на раскаленный асфальт, на целый месяц превращая все вокруг в дьявольское подобие турецкой бани-хамума. Но пока это был просто теплый весенний дождь - и теплый весенний вечер.

Я брел по казавшейся бесконечной улице, витая где-то в цепочках умопостроений недоведенных до ума на работе. В прекрасном расположении духа. Это был один из тех периодов когда в небесной колоде в очередной раз оказалось слишком много тузов, и их царственным жестом решили опять спихнуть мне. Остановившись перед очередным шлагбаумом, я как раз размышлял о том, что жизнь - это песнь, это целая ликующая кантата, и если бы еще только сообразить как заставить вот это построение зарабо...

Как вдруг мир взорвался целой гаммой новых и интересных ощущений. Далеко не все из них были безболезненными. Скажем решительно - некоторые из них были вот просто совсем не безболезненными. Наконец сенсорный перегруз рассеялся и я обнаружил себя сжимающим руль велосипеда и смотрящим в полные ужаса глаза. Принадлежащие маленькой хрупкой девушке. Велосипед, следует заметить, тоже принадлежал ей. Это юное дарование вылетело на нем стремглав из-за угла и со всей дури впилилась в вашего покорного слугу. Теперь же, стоя передо мной и хлопая большими карими глазами, она отчаянно щебетала что-то на верхах второй октавы, про то, что о боже мой, это ужасно, она так извиняется, так извиняется, и все ли со мной в порядке, и действительно ли со мной все в порядке, нет, уверен ли я, что со мной все в порядке...

При ближайшем рассмотрении, маленькая террористка оказалась на редкость симпатичной. Изящной. Даже грациозной. И судя по тому, как именно она извинялась - и в какой октаве - девушка была из очень хорошей семьи. Фамильное поместье, вне сомнений, находилось где-то за углом.

Курс действий был ясен.

Задрав повыше подбородок и отряхивая невидимую пыль с белой рубашки, я ответил ей: “Какие пустяки, сударыня. Не стоит вашего внимания.” Всем своим видом и тоном давая понять, что девушки на велосипедах впиливаются в меня по дюжине в день. Что среди нас, охотников на мамонтов, это вообще не котируется как проишествие. И что если она действительно хотела оставить хоть сколь-нибудь ощутимое впечатление, то ей следовало прикрепить к велосипеду осадный таран. “Приятного вечера, сударыня.” Одарив её улыбкой и вручив ей обратно велосипед, я зашагал дальше по улице в направление дома.

Настроения моего произошедшее нисколько не испортило. Наоборот, оно только похорошело. Весь благостный, я уже почти добрался до следующего перекрестка, как вдруг мой взгляд случайно упал вниз. И вот тут мое хорошее настроение решительно и безповоротно улетучилось.

Манжет на левом рукаве рубашки был весь в крови. Запонка тоже.

Нет, не подумайте, мне поплохело не из-за самого манжета. Отстирывать кровь с белых мужских рубашек мне приходилось в жизни достаточно часто. Но я просто понял, что за шикарную возможность я упустил.

Нужно было, когда незнакомка вопрошала меня крайне обеспокоенно о моем благосостоянии, выдавить из себя сдавленным голосом, что со мной все в поря... И тут прикусить губу. Побледнеть. Пошатнуться. И опереться рукой на велосипед, да повернув ее так, чтобы было получше видно кровь на манжете...

И нет, не подумайте, не ради того чтобы меня потом пару часов отпаивали чаем в фамильном поместье, чирикая надо мной в той самой второй октаве. Хотя, надо сказать, в хорошие дома в уездном городе К чай поставляют из близлежащей деревушки У. А это чертовски хороший чай...

Но нет. Не из каких-либо корыстных побуждений.

А просто так.

Чистого искусства ради.