La tapisserie des rêves

[re_miel]

O рукописях, которые не горят. Много лет назад мной было написано в соавторстве полотно стихов. Точнее, половина этого полотна. С тех пор оно так и пылится в глубоком электронном эквиваленте ящика письменного стола. Это неправильно, стихи не должны жить взаперти, они же не виноваты, что их писали люди. :) Сегодня, мне кажется, хороший день, чтобы выпустить их на волю. Улетай, журавушка...

LA TAPISSERIE DES RÊVES


ГЛАВА ПЕРВАЯ

- На ладони не тает снег в эти минус пять.
Слезы, кровь или крепкий чай - неважно, но
Этот тост за вас - и за то, что вы сможете мне сказать,
Сколько дней отделяет мой первый снег - от вашего.

- Их отделяют пламя кленовых крон,
Нежность воздуха, чистого как слеза,
Три ледниковых периода, вещий сон,
А так же все, что я смогу вам сказать.

- Там, где я сейчас, принято быть в маске,
Прятать в сапог нож, не открывать на стук,
Там, где я проснусь - где-то не в этой сказке -
Будет совсем не так.. И будете вы, мой друг.

- Вы спите, мой друг, и спит у меня на коленях,
Ваш Черный Король, изящней иных королев.
Но вы ль это тут - реальность моих сновидений,
Иль я это там - вашей спящей реальности след?

- Нежить, вы говорили? Прячется в темных углах,
Не пощадит никого, кто попадется им в руки...
А мы всего-то не отражаемся в зеркалах,
С тех пор, как мы отражаемся друг в друге.

- Отчего так рука ложится в изгиб руки?
Отчего безупречна столь сопряженность линий?
Это просто мы - свеча в зеркалах судьбы,
Бесконечность одна в другой отраженных жизней.

- Наш нелепый автор, создатель чуднЫх историй,
Не отличая гения доброго - от злого,
Начал писать сценарий, нам на горе,
И в начале, как водится, было Слово.
Пишет прямо, черным по белому - не поймут же! -
Как рифмуется то, в чем мы оба схожи.
И для этого текста нет пергамента лучше
Человеческой кожи.

- Как в пергаментный лист превращается грубая кожа,
Чтоб писал по ней старый монах бузиной и осокой,
Так порой с наших тел соскребается вся их безбожность,
И сквозь них прорастают цветами багряными строки.

- Багровые цветы с ароматом крови
Растут сквозь плоть, и прах, и стальные плиты.
Учить вас наизусть, как сценарий к роли,
Читать вас перед сном, как слова молитвы.

- Первое слово - слово творения,
Камень-звезда из небесной пращи,
Слово второе - слово горения,
Пламя в холодной осенней ночи,
Третее слово - ожог, отстранение,
Плавится в горне металл ворожбы,
И застывает в слово последнее,
Слово четвертое, слово судьбы.

- Как на весах отмерена сила слова.
Если не хватит - не схватишь за горло шанс.
Но если больше - друг мой, а вы готовы
К тому, что тогда не хватит, возможно, нас..?
Силу безмолвия нашим тайнам -
Нашими бы заклятьями...
К черту! Мне снится - щелкает таймер.
К боли, к беде ли, к счастью ли..?

- Минутная стрелка бежит, как всегда, спешит,
А часовая пустилась в обратный ход.
Два времени встретятся меж циферблатных спиц,
И дверь отворит свою ибисоглавый Тот.

- Недели и дни обесценены, часы между ними - бесценны,
А время не терпит, друг мой, навязанных правил игры.
Минутная стрелка проводит границу по контуру сцены.
Актеры не помнят текста, а значит - финал открыт.

- В игре без правил - правилам грош цена,
И помнит либретто всегда лишь один его автор.
Но даже если это, мой друг, финал,
То помните, я вас любил до последнего такта.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ


ГЛАВА ВТОРАЯ

- Когда роман не закончить одной главой,
Что это - блажь, искушение или шанс?
И если авторов более одного -
Значит, все оперы к черту, играем джаз.

- Все б вам закончить - какое же, право, рвенье!
А я вот все вижу причастия и частицы,
Линий сюжетных страстные переплетенья,
И ваши глаголы на бархате смятой страницы.

- Нет крепче узлов, чем на бархатной ленте,
Касанья нежнее, чем книжной страницы,
Налейте вина, мой соавтор, налейте -
И в нем отраженье мое растворится.

- Мы ищем в вине его сладость и легкий хмель,
Вот только порою, согретое жаром губ,
Вино - это кровь безвозвратно ушедших дней,
Пролитая на беспамятства белом снегу.

- Выплескивай на сломанный наст вино,
Вскрывшийся лед - осторожно! - режет руку.
Беспамятство - горькое лекарство, но
Память - тяжелейший из недугов.

- В душных тропических сумерках слов и цитат,
В пестрых цветах наших дней и на их страницах,
Все утопает в стрекочущей песне цикад,
В тысяче шепотов, шорохов, трелей, рулад,
Но, внемля струне немой и слепой деснице,

Слышите ль вы, o трепетный мальчик мой,
Голос какой-то неведомой райской птицы?

В пышных садах, где под сенью диковинных крон,
В воздухе - мед, и шафран, и креольские сласти,
В медленном ритме старинных испанских кансон,
Полунагая мулатка танцует дансон,
И в миг, когда даже гобой задохнулся от страсти,

Вы ощущаете ль, чувственный мальчик мой,
Легкие чьи-то персты на своем запястье?

--------------------------------------------------------
Круги зимы невидимы уже,
В пределы наших дней ворвалась свежесть.
Волшебной сказки отзвуком в душе
Звучит ее особенная нежность.
--------------------------------------------------------

- Чем ближе весна, тем тревожнее сон и светлее ночи.
Прикосновение? Это легкий озноб и дрожь.
Щебет под окнами птиц? Песня одна среди прочих,
Та, которую если и не услышишь - ты поймешь.

- В ликующей апрельской первой трели,
Ожившего молчания слышны,
И крики птиц, и пение капели,
И шепот не доживших до весны.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ГЛАВЫ


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

- Что, молчание - золото? Все ведь имеет цену.
Взвешено, найдено легким, разоблачено.
Если сцена - выходит, что это немая сцена,
Фильм... Только я не поклонник немого кино.

- Молчание - злато? О, нет, это хладная сталь!
Оковы его тяжелы, и прочны его узы.
А вот словеса - серебро, ювелирный металл,
Цепочки, что рвутся от самого легкого груза.

- Все-то бы ювелирам оковы плести да цепи,
В оправу загнать и камень, и тонкой резьбы портрет.
Слово рамок не знает, и слово двух рук не скрепит,
Лишь разве, к несчастью, песни на время сольет в дуэт.

- Скрепляет все наши песни попавшее в такт биенье,
Нашедшее лад касанье, и трепетный звон струны.
А слово оно лишь рамка, оно - артефакт мгновенья,
В котором ожили ноты, и стали на миг слышны.

- Миг - мимолетной нотой, ветром в ладонях - тает,
Тем, кто его отпустит, не сожалеть напрасно.
Только есть давний образ: цель или предначертанье -
Остановить мгновенье, ибо оно прекрасно.

- Гаснущий свет веселья выхватил на мгновенье
Из темноты предвечной скрижалей седой гранит.
Может служить и целью, может и вдохновеньем,
Сложить из мгновений вечность, начертанную на них.

- Видимо, здесь не в моде рукописей бумага:
Высечь бы текст на камне или сложить из льда…
Вечность читая в строках зодиакальных знаков,
Помните, что в ответ вам смотрит с небес звезда.

- На краю земли, под покровом Плеяд,
На ладонях скал, в пустоте парящих,
Нас со всех сторон окружал звездопад,
Каждая звезда - это миг горящий.

Самой небывалой, пропащей мечте
Место где-то есть на небесном ложе.
Загадай желанье упавшей звезде,
Каждая звезда - это мир возможный.

- Открывая дверь, не оглядывайся назад.
Новый мир не прощает ностальгии.
По пятам идут Мор, Война, неизменно - Глад,
Не смотри, оставляй свою Смерть с другими.

Новый мир - тебе, так смотри на него в упор,
Если дверь открыта, поздно желать замка ей.
Это твой Неверленд, Задверье, твой Невермор,
Это - новый мир, так смотри на него,
Не моргая.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ


ЭПИЛОГ

Бывает, миг - и становится тризной свадебный пир,
Бывает, вздох - и сменяется смех отчаяньем.
Вот так и кончается мир,
    Вот так и кончается мир,
        Вот так и кончается мир,
Не с грохотом, а с придыханием.